Пять дней в Токио, столько же в Нагое, день в Киото и пробежка по небольшим городам, лежащим на пути из Нагои в Токио. Целыми днями мы пропадали на различных встречах, пресс-конференциях, презентациях, а потому любоваться в своё удовольствие красотами японских мегаполисов нам удавалось только после заката. Потом даже странно было как-то в один из редких выходных дней выйти на улицу среди бела дня – районы, изученные нами в мельчайших подробностей, уже с трудом узнавались.
Потеряться в незнакомом городе – такое приключение хоть раз, но случалось с любым иностранцем. А на нашу долю выпало не только это.
Решили мы как-то отправиться в другой район Нагои (кстати, четвёртый по количеству населения город Японии, после Токио, Йокогамы и Осаки), но не пешком, как обычно, а на метро. Собственная отчаянная смелость придавала нам уверенности и окрыляла.
У станции метро как обычно по вечерам выступали какие-то музыканты. Прохожие бросали им монеты, а наш коллега внезапно решил стать звездой. После короткого обмена любезностями с вокалистом, Давурану вручили гитару.
читать дальше- Я спою вам песню русского музыканта, - сообщил он на английском, - Виктора Цоя.
И он запел. До вокальных данных японца ему, честно признаться, было далековато, но все были в восторге: аплодировали от души. А Давуран в качестве платы за истязание инструмента и ушей публики оставил вокалисту рублёвую монету.
- Откуда вы? – спросил японец, изучая рубль.
- Из России, - ответил Давуран. Говорить, что мы из Кыргызстана, было неудобно. Заранее боялись неминуемого вопроса: «А где это? А что это?». Как оказалось потом, совершенно зря. В Японии немало выходцев из Кыргызстана, да и в свете последних политических событий про нашу страну не знает только ленивый. Жаль, только имидж у родины так себе. Как в своё время говорил один из моих преподавателей: «Лучше всего живётся в той стране, про которую практически ничего не слышно».
Автомат в метро выдал нам билеты, когда раздался звук приближающего поезда.
- Бежим! – крикнула Ринара. Мы подхватились и за ней. Успели вовремя – двери вот-вот должны были закрыться. Втиснувшись в людскую массу, еле сдержались, чтобы демонстративно не сморщиться. Перегаром несло чуть ли не от всех пассажиров. Вечер пятницы, японцы едут с работы и, как следствие, уже отпраздновали наступление целых двух выходных. При этом все чистенькие, чуть ли не напомаженные, волосы у большинства уложены так, словно только из парикмахерской. И стоят эти японцы, держатся за поручни, слегка покачиваясь в такт электричке.
- А мы точно на тот поезд сели? – тихо спросила я, вглядываясь в название следующей станции, высветившейся на табло.
- Нет, - выдохнула Ринара, но тут же успокоила нас с Давураном, - не беда. Выйдем здесь. Пересядем на другой поезд. Вернёмся на свою станцию, и там сядем на нужную нам электричку. Главное понять, в какую сторону идти.
Оказалось, что в Японии несколько линий. Различают их по цвету полосы, нанесённой на платформы. Наши билеты были помечены жёлтой линии, а мы сели на поезд, пришедший к «красной» платформе.
Накатавшись, мы всё же добрались до нужной нам станции (нам всего-то две станции надо было проехать). Но магазин, в который мы так стремились успеть, уже закрывался. И нам ничего не оставалось, кроме как вновь отправиться в бесцельное шатание по улицам в надежде набрести на что-нибудь интересное и относительно недорогое.
- О, сто-йен шоп! – обрадовано воскликнула Ринара, - пойдёмте, хоть лапши возьмём.
Во всех японских городах есть такие магазинчики, в которых все товары продаются за сто йен. В переводе на наши – это около пятидесяти сомов. Там можно купить любую мелочёвку – начиная лапшой быстрого приготовления и заканчивая носками. Чем больше магазин, тем, соответственно, больше выбор товаров. В некоторых всего за сто йен продаются даже наборы для написания кандзи (иероглифов) – рисовая бумага, угольный грифель, специальная кисть.
На нашу беду перед тем, как зайти в магазин, Давурану вздумалось покурить. А так как в Японии курить можно только в строго отведённых для этого местах (иначе рискуешь схлопотать немаленький штраф), он обратился с вопросом к щупленькому японцу. Тот разулыбался, радостно закивал, видимо, показывая, что, да, курить здесь можно. И на этом бы всё и закончилось. Но после перекура японец поплёлся за нами. Улыбка, казалось, приклеилась к его лицу. И даже ударь его, он всё равно улыбался бы. Ну, я так думаю.
Мы рассматривали стенды с канцтоварами, японец крутился возле нас. Мы уходили в отдел мыломойки, японец следовал за нами. Петляя, короткими перебежками, потеряв по пути Давурана, мы с Ринарой спрятались в отделе женской косметики, но, подняв глаза от пудрениц, чуть не закричали – японец стоял рядом, заглядывал нам в глаза и улыбался.
- Юрия, он маньяк, - обречённо прошептала Ринара, - где Давуран?
- Я не знаю.
Мы резко развернулись и бросились искать нашего коллегу по всему магазину. Нашёлся он возле пакетов с лапшой. Японец, к счастью, по пути отстал. А мы к тому времени чувствовали себя уже зайцами, усердно путавшими идущую по их следам лису.
- Давуран, ты что здесь делаешь? Бросай всё! Бежим!
И мы побежали. Не заботясь ни о том, что нас могут принять за воришек, ни о том, что ужин мы себе так и не купили.
Пробежав целый квартал, мы устало привалились к стене одного из зданий.
- Эх, зря убежали, - отдышавшись, сказал Давуран, - у него при себе столько денег было. Могли бы отжать. Шучу я, шучу, - видя наши округлившиеся глаза, рассмеялся он.
Впоследствии, обдумывая этот эпизод, я всё гадала, почему же этот японец преследовал нас? У меня несколько версий:
1. Ему захотелось поближе пообщаться с иностранцами.
2. Он боялся, что мы заблудимся, не найдём сами дорогу, и, как следствие, он считал своим долгом проводить нас. Как правило, если иностранец спрашивает, как пройти туда-то и туда-то, японец, объяснив дорогу, ещё и лично проводит, несмотря на то, что ему идти в совершенно другую сторону.
3. Он на самом деле был маньяком.